«Слово пацана. Кровь на асфальта»
«Там эта, Айгуль… которая с Маратом ходила, из окна выпрыгнула», — так начинается седьмая серия нашумевшего сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте».
Как герои сериала оказались в этой точке? Если вы смотрите сериал с первой серии, то знаете, что реальность героев — это не лучшее для страны время. Окончание афганской войны, приближающийся развал Союза и бесконечная бандитизация детей и подростков (а в бандах состояли дети от десяти лет) приводит к тому, что вокруг героев сериала и их прототипов складывается особая культура, которая базируется на тюремных понятиях и строгой иерархии.
В каждой банде есть свой «автор» — лидер, свои «пацаны», «скорлупа» и «матрешки». Кто не с нами — тот против нас. И разменной монетой в этой жестокой игре всегда становятся самые слабые — обычно это дети и женщины.
Героиня Айгуль фактически попадает в обе категории — девочке всего 15 лет и она впервые в жизни влюбилась. Ее связь с одним из участников банды Вовы Адидаса, Маратом, приводит к тому, что девочку сначала увозят представители другой преступной группировки, а затем насилуют.
Травма и ее последствия
Кадр из сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте»
Изнасилование — само по себе тяжелейшая психическая травма и пережить ее без помощи специалиста и близких практически невозможно. Не зря знаменитый психиатр Бессел ван дер Колк ставит его в один ряд с другими катастрофами: «Никто не может „вылечить“ войну, изнасилование, растление или любые другие ужасные события, раз уж на то пошло; случившегося уже не отменить».
Женщина, а в данном случае — ребенок — оказывается в ситуации, где у нее нет никакого выбора и возможности действовать. Некоторые говорят, что изнасилование — хуже смерти, и человек, его переживший, с этим, скорее всего согласится. После изнасилования жертва чувствует себя «грязной», «сломанной», у нее нет желания жить и она не может доверять людям.
Однако, то, что провоцирует закрепление травмы и последующее развитие ПТСР — это не само событие, а то, как на него реагируют или не реагируют окружающие. Если после травмирующей ситуации человек получает заботу и поддержку, ему есть кому об этом рассказать — ему, конечно, будет куда проще интегрировать этот опыт таким образом, чтобы он не влиял на качество жизни и не отравлял ее.
Но многие молчат — вырастая в обществе, где каждый второй на ситуацию насилия реагирует фразой «Сама виновата», довольно трудно ожидать, что окружающие поверят и поддержат тебя. Более того, в нашем обществе существует представление о том, какой должна быть идеальная жертва — правильной, тихой, скромно одеваться, а после пережитого насилия посыпать голову пеплом и уйти в монастырь. Один из ярчайших примеров того, как затравили жертву, можно назвать кейс Дианы Шурыгиной, которую только ленивый не обвинил в том, как она себя вела и что делала.
Айгуль не повезло вдвойне: ей не к кому обратиться и никто ей не поможет. Да, за ней приехал Вова Адидас и защитил ее (или свою, тут как посмотреть) честь, убив Желтого, но на девочке это уже поставило клеймо. Эпоха, культурные и религиозные особенности — все это выступает против пострадавшей девочки, оставляя ее совсем одну.
Мама Айгуль отстраняется от ребенка, косвенно обвиняя ее в случившемся. Это обычная реакция многих людей — на вере в существование «справедливого мира» держится вся их жизнь. А в «справедливом мире» жертва всегда сама виновата — не так посмотрела, не то сказала, не с тем связалась.
Отец девушки ведет себя не лучше — он не хочет искать преступников, ведь изнасилование дочери — это «позор». Чувства и боль самой Айгуль в расчет, конечно, не берутся.
Выхода нет
Кадр из сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте»
Из-за реакции окружающих происходит ретравматизация и именно она наносит наибольший ущерб психике девочки. Айгуль оказывается как будто в вакууме — все вокруг «нормальные», и только она — «порченая, неправильная, сломанная».
К сожалению, Айгуль не единственный ребенок, оказавшийся в ситуации, где его не слышат, не понимают и не желают помочь. В силу обстоятельств, времени и своих собственных проблем окружающих трудно сосредоточиться на той боли, которую пережила эта хрупкая девочка и единственный выход, который у нее остается, это смерть.
Подростки всегда ходят по лезвию ножа. С точки зрения Нэнси Мак-Вильямс, автора «Психоаналитической диагностики», все люди делятся на невротиков, пограничников и психотиков. Невротик — это обычный, среднестатистический человек. А вот пограничные личности не зря зовутся именно так — они всегда как будто на грани, между нормой и начинающимся психозом.
Все подростки пограничны — они растут, мир вокруг меняется, а их гормоны творят невероятные вещи. Все кажется бесконечно серьезным, важным и необходимым. Вспомните себя в этом возрасте — любая небольшая проблема наверняка казалась вам катастрофой вселенского масштаба. А что делать, если это реально катастрофа?
Для Айгуль изнасилование действительно стало концом света, особенно когда о том, что с ней произошло, стало известно всем. Отвергнутая родителями и сверстниками, оставшаяся без защиты, она выбрала единственный возможный для нее выход, потому что другого она не видела.
В идеальном мире все было бы иначе. В идеальном мире жертва насилия получает помощь и поддержку, но мир, в котором живут герои сериала, да и наш современный мир, далеки от идеала. Дети и подростки оказываются предоставлены сами себе даже в семьях, где ребенок всегда под присмотром и постоянно занят.
Сама система до сих пор работает таким образом, чтобы не видеть в детях живых людей со своими проблемами, желаниями и трудностями. Случись это сегодня, что-нибудь бы изменилось? Если верить статистике — нет. Жертвы насилия не сообщают о насилии. Чаще всего они берут ответственность на себя.
Мы не знаем, о чем думала Айгуль, но многие на ее месте думают: «Я сама виновата». «Я сама могла это остановить» или «я сама туда пошла». Таким образом они пытаются почувствовать себя живыми людьми, ведь насилие в первую очередь приравнивает жертву к вещи.
Что мы можем сделать?
Кадр из сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте»
В первую очередь — обращать внимание на детей. Недавняя стрельба в Брянской школе в очередной раз доказала, какими слепыми могут быть взрослые, несущие ответственность за детей.
Жертвы насилия не всегда кончают с собой или идут расстреливать одноклассников. Они вырастают и становятся толерантными к насилию взрослыми. Не обращают внимания на буллинг в стенах школы или жалобы собственного ребенка. Цикл насилия продолжается.
Наверное, самое простое, что может сделать любой родитель и взрослый, работающий с детьми — это не обесценивать. Не закрывать глаза и не говорить «дети, что с них взять» или «сами разберутся». Общение и доверительные отношения с ребенком — вот ключ к тому, чтобы защитить его, помочь пережить травмирующие события и банально выжить.
